ДОЛИНА РЕКИ ЭМАЙЫГИ
Павалий окончил Санкт-Петербургскую консерваторию, где по классу органа обучался у заслуженной артистки России, профессора Нины Оксентян. Выступать с концертами начал еще в студенческие годы, а в 1989-м принял участие во Всесоюзном прослушивании молодых органистов в Ярославле, проводившемся творческой комиссией Всесоюзного музыкального общества. Авторитетное жюри признало музыканта перспективным и присудило право на проведение сольных концертов. Михаил стажировался в Риге у известной латвийской органистки Евгении Лисициной, а также закончил мастер-класс западных органистов Лео Кремера (ФРГ), Ханса Гебхардта (ФРГ) и Хосе Гонзалеса Уриола (Испания). С 1990-го музыкант работал на Украине в Ровенской областной филармонии, а четыре года спустя, когда Краснодар принял решение обзавестись собственным органом, перебрался на Кубань. – Вы родились в старейшем городе Эстонии Тарту, и отношение к малой Родине у вас, полагаю, по-прежнему неравнодушное? – Разумеется. Место, где ты появился на свет, для каждого священно. А насчет Тарту вы правы: впервые он, расположенный в широкой долине реки Эмайыги в 189 километрах от Таллинна, упоминается в 1030 году. Городок небольшой, но очень зеленый. Множество парков со старинными деревьями. Между холмами – мосты. На мостах – надписи на латыни. Издревле Тарту слывет университетским городом. В самом его центре – гора Тоомемяги: бывшее городище древних эстов с опоясывающим его оборонительным рвом. В детстве мне казалось, что там обязательно должны жить какие-нибудь сказочные существа вроде эльфов. Что же касается социально-политических процессов сегодняшней Эстонии, то рикошетом они скорее всего бьют по тем, кто не знает эстонский язык. – А вы его знаете? – На бытовом уровне. Прошлым летом ездил в Эстонию на гастроли. И обнаружил, что разговорную речь понимаю, но в процессе общения эстонские слова периодически путаю с английскими. Нужна практика. – Как принимали? – Прекрасно! Словно дома побывал. А до того ездил на гастроли в Финляндию, в Австрию. И сравнивая с ними Эстонию, могу сказать, что она органично вписалась в сообщество европейских стран. По образу жизни мало чем от них отличается.
КОЛЕСА ДИКТУЮТ ВАГОННЫЕ...
– В советские времена вузы были обязаны обеспечить своих выпускников работой. Однако с распределением получивших специальность органиста уже тогда возникала проблема. Их количество и количество органов в стране (десятка два) явно не совпадали… – Будущее место работы по своему вкусу я нашел себе сам – в Ровно, где только-только поставили чешский орган (как и в Сочи). Узнав об этом, съездил на Западную Украину и был очень хорошо принят руководством Ровненской филармонии. Санкт-Петербургская консерватория такому повороту, естественно, только обрадовалась, тут же оформив необходимые документы. В Ровно я проработал около четырех лет. – А потом узнали, что появляется возможность перебраться к родителям в Краснодар? – Да, домой перебрался в октябре 1993-го, хотя орган привезли и смонтировали лишь осенью 94-го. Поэтому свой первый концерт на Кубани я давал в… Сочи – 6 мая. В местном Органном зале как раз освободилась вакансия органиста. И волею счастливого случая здесь я начал выступать на четыре месяца раньше, чем в Краснодаре. – Первое впечатление от встречи с южной столицей? – Ощущение счастья: море, пальмы, солнце! Причем за эти почти пятнадцать лет восприятие прекрасного субтропического курорта не изменилось. Каждая новая встреча таит в себе какой-нибудь приятный сюрприз. Сейчас, например, это любимый мною аромат цветущей алычи. Однако времени обычно в обрез: по прибытии в Сочи воскресным утром с вокзала идешь в Органный зал, а поздно вечером – обратно. Прошлым летом впервые за долгие годы побывал в Сочинском дендрарии (экзотические реликты, канатная дорога – масса впечатлений!). Года два назад удалось выбраться в парк "Ривьера". Кстати, благодаря лишь стечению обстоятельств: участвовал в пятничном концерте и, чтобы на один день не ехать в Краснодар, продлил свое пребывание в Сочи. – Необходимость еженедельно садиться в поезд психологически не угнетает? – Не задумывался об этом. Во-первых, еду сюда заниматься делом всей своей жизни. Во-вторых, иногда гастролирую, согласовывая отлучки с Сочинским органным залом. В прошлом году, например, выступал в Волгограде, в Астрахани, в Пицунде. В-третьих, здесь тоже нередко проходят гастроли иногородних музыкантов, насыщающие местную афишную палитру новыми красками. "Колеса диктуют вагонные, где срочно увидеться нам", – как поется в некогда популярной песне Тухманова и Харитонова "Мой адрес – Советский Союз".
НЕРУКОТВОРНЫЙ ПАМЯТНИК – Есть в этой песне и такие строчки: "Заботится сердце, сердце волнуется…" По-моему, они об Алисе Федоровне Дебольской. – Абсолютно согласен. Сочинский органный зал – нерукотворный памятник этому удивительному и, на мой взгляд, великому человеку! Несмотря на имидж "железной леди", она как никто умела сочувствовать и сопереживать. Женственная, всегда стильно одетая, в изящных туфельках на высоком каблуке, обладающая редкой, благородной красотой и мудростью. Справедливая, умеющая называть вещи своими именами, прекрасный организатор. Помню такую историю, характеризующую ее деловой стиль… Представьте себе: пиковая ситуация – оползень в горах. У железнодорожных касс очереди, как в мавзолей. Звоню Алисе Федоровне: "Может, мне не приезжать?" "И думать об этом забудьте, – сказала как отрезала Дебольская. – У нас активно идет продажа билетов на концерт. Короче, в воскресенье вы должны быть в Сочи". Пришлось напрячь знакомых (в поездах Северо-Кавказского направления меня уже встречают как родного). В итоге в назначенный день и час я выступал в Органном зале. Алиса Федоровна относилась к нему как к своему ребенку. В буквальном смысле жила и дышала этим концертным учреждением. А то, что ему присвоили имя Дебольской, считаю заслуженным и закономерным. Тем самым продлили ее жизнь! – В Год семьи не могу не спросить о вашей личной жизни и ваших детях. – У меня шестнадцатилетняя дочь, а сыну – четырнадцать. Супруга – музыкант, работает в "Премьере" моим ассистентом. Идти по стопам родителей наши дети категорически отказываются. Но мы и не настаиваем. Из-под палки музыканты не выходят. Это должно быть самостоятельным решением. Как в моем случае. Меня ведь не то чтобы не заставляли, а даже отговаривали от этой профессии! Но я не мог с собою ничего поделать – в органную музыку влюбился в детстве. Мы жили возле католического собора, где была возможность слушать орган, а позднее – учиться на нем играть… ВЗАИМООТНОШЕНИЯ С ФОРТУНОЙ – С какой периодичностью Краснодарский муниципальный концертный зал, расположенный, кстати, в здании администрации города, предлагает органные концерты? – В среднем в месяц мы даем один вечерний концерт и один детский. Еженедельно нецелесообразно – во избежание пресыщения: публика-то постоянная. Что же касается месторасположения инструмента, то определяющим обстоятельством при решении этого вопроса стала любовь главы города к органной музыке. В свое время мэром Краснодара был большой меломан Валерий Самойленко, распорядившийся установить орган в пленарном зале городской администрации. Правда, акустика там идеальна для звучащей речи, но никак не для пространственной бесконечности музыкальных звучаний. Эхо "не удерживает" ноты по три-четыре секунды, как в соборе. Однако в предлагаемых обстоятельствах это был единственно возможный вариант. Другого такого просторного помещения (на шестьсот мест: четыреста – в партере и около двухсот – на балконе) в столице Кубани тогда было не найти. – Отличаются ли для вас чем-то краснодарские концерты от сочинских? – Публика в Сочи состоит не только из постоянных слушателей, как в Краснодаре. В зале рядом с рабочим Ивановской ткацкой фабрики может сидеть профессор Парижской консерватории. Поэтому нам, музыкантам, приходится постоянно быть в полной "боевой" готовности. Ровно половину времени, отводимого в Краснодаре на репетиции, занимает подготовка к сочинским выступлениям. – Люди творчества, как правило, очень суеверны. А вы? – И я. Но у меня суеверие одно: в день концерта стараюсь не бриться. Лишь накануне или перед тем как сесть в поезд. Иначе не будет удачи… Каждый строит свои взаимоотношения с ней индивидуально. – В прошлом году Фортуна улыбнулась и Сочи. Какую реакцию вызвало решение МОК у вас? – Исключительно радостную. Пр ичем она не рассеялась, не прошла как первая эйфория до сих пор! В ночь с четвертого на пятое июля я был как раз здесь – принимал участие в одной из концертных программ. И почему-то нисколько не сомневался в победе Сочи. По-моему, для него это уникальный шанс переродиться в новом, международном качестве. Напомню историю Таллинна, который после решения о проведении там знаменитой международной регаты превратился в яркую подарочную "игрушку". Такая же судьба, думаю, ждет и Сочи. К 2014 году он фантастически расцветет на удивление не только россиян, но и жителей зарубежных стран. Главное – не огорчать Фортуну бездействием и не бояться трудностей! Автор статьи: Виктор ТЕРЕНТЬЕВ. |